Вчера читала все поздравления на день рождения, а прошло уже две недели. Но мне хотелось, чтоб не на ходу, чтоб уходить в слова, брать их в подарок. И всем ответить, а это нежный процесс.

В фейсбуке тоже не писала, ушла в какое-то своё подполье. Там было хорошо, но возвращаться и писать обратно сложно. Слова лежат на разных полках погреба, как банки с помидорами. Банок много, ищешь нужную.

Какие-то слова писала себе на ходу в телефон. Чтоб не пробегать, не забыть, не замотать внутри себя.

За две недели у меня был Снежинск, Екатеринбург и несколько часов Москвы в снегу. И везде я очень быстро ходила, иногда успевала одернуть себя, чтобы просто идти. Специально медленно идти. Но даже когда медленно, всё равно соотношение: полжизни к одному двору. Это в Снежинске. И это ты даже не жил в том дворе, просто ходил наискосок, скашивал кусок дороги.

А разное нажитое внутри не скашивается, там почему-то нет козьих троп. Нажитое восстанавливает себя за время вдоха-выдоха сразу в 3D, а за время тени на снегу рядом со знакомой скамейкой ты видишь уже целое кино.

В моём дворе стоит остов качели. Я качала на них двухлетнего своего рыжего. И если перемотать себя назад на быстрой перемотке, так и качаю до сих пор.

А остов теперь как ворота, и можно через них ходить.

В Екатеринбурге пожила в гостинице, побыла гостем там, где всё знаю. Не всё, конечно, но гостиница стояла прямо посреди моего всегдашнего ареала обитания. И я ходила между разными показами кинофестиваля «Кинопроба» с бейджиком «Гость», не снимая его. Он был моим карнавальным костюмом. Я в подробностях знала что и где за углом, и гладила гостиничным утюгом юбку с видом на кусок дороги между оперным театром и бывшим центральным гастрономом. В этом просвете окна разными рисунками дорог я хожу тридцать лет. И хочу еще столько же — это дорога к дому друзей.

Юбку гладила на свой мастер-класс, все прошло хорошо и живьём. С публикой мне повезло, слушали, спрашивали, улыбались. Я говорила про сильно мне важное, но так чтобы другим оно вдруг тоже стало важно. Что легко не снять свой фильм, а снять это уже про действия, про целый их набор. Мы говорили про внутреннее действие, без которого не двинуться ни в одну из важных нам историй. И что стоит в какой-то момент своей жизни собрать собой историю — как альбом с фотографиями. Только чтобы со звуком. Потому что это главное кино — про близкие тебе жизни, и про свою.

Москва подарила мне снег, много снега на маленький кусочек времени. Через дворы и снег я неслась в один дорогой мне дом на Арбате. Там один человек умер, а другой захотел на место её кровати поставить свою. Больше он нигде не может спать. И мы ее тащили, старую тяжёлую немецкую кровать. Тащили по вертикали и по горизонтали. Поставили на место, придвинули стол, а на него бутылку водки, бутерброды.

А потом я вернулась к друзьям на Академическую, ходила по снегу, оставляла ночные следы. Утром, пока ждала такси в аэропорт проверила — следы на месте, их не замело.

Чувствую себя отрывным календарем, только листочки насовсем никуда не деваются.