Неделю назад я шла по улице и звонила одним дорогим мне людям. Об этом разговоре и про них самих я написала у себя в фб. Как один человек в 88 лет спокойно и нежно ухаживает за своей лежачей много лет женой. Это ухаживание стало ритмом жизни, распорядком дня, остовом всего.
И, наверно, это было сложно и физически, и эмоционально. Но тяжести в этом всём не было, было достоинство. По отношению к жизни и своей женщине.
Я помню дом, мимо которого я шла, когда в субботу Вике дали трубку телефона, она в неё дышала, говорить уже не могла. Я что-то говорила, говорила, потом решила не заполнять собой эту её тишину и просто слушала. А Володя сказал, что всё равно ей много лучше, чем было недавно, и мы еще поговорим.
Вика умерла вчера во сне. Через две недели ей было бы 80. И было бы шампанское через трубочку, хоть пару капель, но шампанское, тост «за мою дорогую», и торт, конечно.
Папин друг, патанатом Брохман, сказал мне однажды, что когда человек уходит сам, не по причине каких-то происшествий, это часто бывает где-то рядом с днём рождения. Точка входа и выхода.
Может быть она вообще одна, а нам отсюда кажется что две.
Уже когда Вика лежала, она рассказала однажды свой сон. Что бежала по лестнице какого-то дома к брату. Она не знает что это за дом и удивилась что может там бежать. И радовалась, что увидит брата, торопилась.
В жизни они не общались уже тонну лет.
А во сне говорили, она не помнит о чем и очень об этом сожалеет.
А я тогда вспомнила другой сон. Моей подруги, регента одного из храмов. Слово подруга тут условное, оно не может передать степень близости, а это очень близкий человек. Её сон был тоже про лестницу, а на лестнице очередь, и было понятно что все стоят к богу. При жизни стоят, не потом.
И она помнит, что каждый кто достоял отходит в сторону или спускался вниз с тарелкой, в ней что-то типа кислородного коктейля. Белая шапка десерта с горкой. И Оксана моя со своей тарелкой стояла у окна и пробовала яство. Мимо неё прошла женщина, спросила, чего она медленно ест. Подруга удивилась, а как же иначе, ведь на жизнь дали, надо растянуть. А женщина сказала, что ничуть, надо есть и опять идти в очередь. И тебе опять дадут, и прошла потом мимо с уже новой порцией.
Я хочу верить в обе эти лестницы. Там в шанс добежать, дойти, договорить. Здесь в шанс опять встать в очередь и прожить новую тарелку.
Почему-то не думала раньше как странно выглядит написанное «было бы» — тут прошлое и будущее берутся за руки и вроде как договорились. Но в настоящем это не работает.
В настоящем есть один московский дом, в котором теперь один человек.
Когда буду в Москве я пойду в гости к дому и человеку. Мы выпьем водку или шампанское, посидим, может быть даже будем мало говорить.
Походила вчера внутри себя по их дому, в нём почему-то нету горя. Что есть пока не поняла, да и не всё надо словами.
У меня есть фотография, на которой молодая Вика поёт в какой-то тёплой нежной кофте. А рядом моя молодая мама. Меня еще нет, но для меня столько всего уже есть в той жизни с фотографии, что длится до сих пор.