Где-то в 5.20, даже если нету сил уже проснуться, я всё равно иду в гостиную. Начало дня, еще до света, льняные сиреневые шторы устраивают мне личное северное сияние. Совсем не яркое, хрупкое. Легко растворяется белой стеной

Стараюсь не пропускать это время, хотя у меня закатозависимость. И все закаты на учёте. Почему-то в этом пограничном, коньячном свете вдруг ненадолго всё становится понятным и лёгким. И ты сам. Минус 5 кг на закате, к утру они возвращаются.

Каждый закат для меня как дорога, он с ней закомутирован. Каждый — её обещание. И я ему верю.

А после иду гулять Зойку, у нас есть разные маршруты, один из них ведёт нас маленькой улицей «Возрождения». И там есть дом, и рядом дерево, подсвеченное снизу. Цветочки, блики. Всё как почти у каждого здесь дома. Но сочетание именно этих бликов, веток и теней превращает этот дом в харьковский. Вернее сразу в два харьковских дома: моей сестры Витки и деда Юлия. Эти дома и все что рядом с ними перемешано и взбито головой в одно суфле. И по адресу ул. Возрождения д. 24 (התחייה) с тобой случается машина времени. У этого дома я в своём харьковском детстве, и стою у подъезда, не могу сразу уйти, вдруг кто выйдет.

Не знаю, что детству нужно от меня, но почему-то пару раз совсем недавно оно принеслось нежным и странным — посреди дня, в жаре и планах, я вдруг подумала, что мне же к шести в музыкальную школу. Т.е. пару секунд эта мысль была вполне реальной — мне надо на мой урок, на фортепиано, и успеть забрать у мамы в классе ноты.

Поэтому, наверное, закат. Он аккуратно ставит всё на место, останавливает бегущую дорожку. Чтоб ты потом мог запустить свою. От заката до заката.